Атеист перед лицом смерти
Jan. 7th, 2013 09:06 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vidjnanaВ христианский праздник Рождества в самый раз немного об этом распространиться.
С темой смерти в нашей культуре произошла странная и противоестественная история: её практически монополизировали христиане, причём совершенно произвольно.
Ни христианство, ни подавляющее большинство религий о смерти вообще ничего сказать не могут по той простой причине, что её наличие не признают в принципе.
Говорят "смерть", а имеют в виду всего лишь переход из одной формы жизни в другую. Говорят, что "Христос победил смерть", хотя сами же признают, что никто и до Христа не умирал, Христос лишь, согласно христианским верованиям, позволил некоторым душам (праведников) сменить загробное местопребывание на более комфортное. И всё!
Конечно, для христиан представляется очень важным, где именно будут находиться их бессмертные души, многим загробное существование только душ представляется неполноценным и они ждут телесного воскресения после Второго Пришествия, но вопрос о качестве загробной жизни к вопросу о собственно смерти никакого отношения не имеет.
C таким же успехом можно говорить о смерти про засыпание вечером и о воскресении из мёртвых - про утреннее пробуждение.
В некоторых древних религиях (скажем, в древнеегипетской) и некоторых сектах допускается идея смерти, уничтожения душ, но в общем, она сейчас непопулярна, поэтому сегодня о смерти и связанных с ней вопросах можно говорить лишь в атеистической парадигме.
Кроме того, у верующих существуют (во всяком случае, распространяются) разные вымыслы по поводу того, как должен неверующий ощущать возможность своей смерти и что отсюда для него проистекает.
Тема обширная, но вот несколько соображений
1. Для человека смерть естественна, отсюда и инстинкт самосохранения, страх смерти при угрозе жизни, который был бы бессмыслен при наличии вечной жизни. Как, впрочем, и любая грозящая жизни опасность не должна была бы вызывать страха: всё ведь в руках Божиих, смерти нет, чего же бояться? Христианские аскеты стремятся радостно принимать всё, ниспосланное Творцом, в т.ч. и смерть, но для этого им приходится изрядно стараться, а сама по себе человеческая (да и животная тоже) природа как-то не больно верит в загробную вечную жизнь и предпочитает по большей части (за исключением немногочисленных самоубийц) бороться за посюстороннюю, земную жизнь.
Поэтому атеист, может быть, и рад был бы принять существование вечной жизни как хотя бы более или менее вероятный сценарий, но если отрешиться от верований и отталкиваться от достоверных фактов - увы. Нет ни одного достоверного обоснования загробного существования, как и существования души, одни фантазии, поэтому логично сделать вывод, что мы всё же смертны, не всегда внезапно, но зато полностью и без остатка.
2. Из нашей смертности не вытекает ровно никаких следствий в плане морали или других характеристик в образе жизни.
Почему-то этот момент верующим очень часто непонятен. Им кажется, что человек, знающий, что смертен, должен творить какие-то безумства, непотребства, совершать преступления и т.п.
Из чего это следует - неясно.
Более или менее понятен только один момент: если некто твёрдо решил покончить жизнь самоубийством, то напоследок, в короткий интервал, пока не поймали, может решить "оттянуться". То есть потенциальный самоубийца знает, что может сотворить нечто и не получить по заслугам от общества (хотя куда уж большее возмездие на свете, нежели смертная казнь? Её не за всякое и особо тяжкое преступление дают там, где она узаконена. Фактически, здесь самоубийца сам себя наказывает, выступает собственным палачом).
Но это редкие крайности.
В огромном же большинстве ситуаций люди соблюдают правила общежития (безразлично в каких формах - в формах законов или "понятий") потому, что, во-первых, знают о санкциях, грозящих за нарушение правил и не желают им подвергаться, и (или), во-вторых, так воспитаны, что им неприятно нарушать правила, ибо они чувствуют угрызения совести (то есть санкции в виде общественного порицания интроецированы, встроены в голову индивида).
Что там думает человек о собственной смертности/бессмертии, кем он себя считает - бессмертной душой, частицей Будды или набором атомов - никак на данные мотивации в конкретной ситуации не влияет. Никому не нравится - ни верующему, ни атеисту - когда его ругают, бьют по голове, применяют к нему спецсредства и помещают в обезьянник, тем более - в колонию.
От сознания того, что лет эдак через 40 от человека, помещённого в колонию, ничего не останется, заключённому не легче. Впрочем, похоже, что ему не легче и от того, что через такое же время он воспарит в небеса: верующих у нас в тюрьмах теперь пруд пруди, но как-то особой радости и прилива энтузиазма в колониях и тюрьмах не замечается. В отличие от взрывов отчаяния с резанием вен.
Иногда встречается представление, что гражданин, знающий о своей смертности, может быть и окажется законопослушен, но в нём пробудится страшная бездуховность, он будет способен лишь к низшим видам удовольствий - "ешь, пей, веселись".
Откуда такие идеи возникают - непонятно. С чего бы смертному человеку не получать удовольствие от занятий наукой, не любить "высокую" художественную литературу или музыку? Как мысль о том, что меня не будет, пусть даже очень скоро, может повлиять на моё желание получать от чего-то удовольствие здесь и сейчас? скорее уж напротив, чем ближе конец, тем в большей степени человеку захотелось бы наслаждаться тем, к чему он был склонен. Другое дело, что большинство людей на земле действительно не особо требовательны к качеству удовольствий, но представления о смертности/бессмертии, как впрочем, и о существовании/несуществовании Бога тут не причём.
Итак: верит ли человек в наличие загробного мира или нет, на его образе жизни это никак не отражается.
Обычно тут примешивается идея о загробном воздаянии, в частности, об адских мучениях, она, на мой взгляд, особого влияния на человеческое поведение не оказывает даже у небольшого количества людей, кто в сии страшилки сколько-нибудь всерьёз верит (а реально работают стимуляторы социальных санкций в земном мире) но это, собственно, другой вопрос - не вопрос существования загробной жизни в принципе, а опять же, её качества.
3. Иногда говорят о том, что атеистов мучает "страх смерти". Мне кажется, что если некоторых людей он действительно терзает, то это, скорее, невротическое явление. Во всяком случае, обычный неверующий человек в отсутствии опасности для жизни о смерти попросту не думает и получает от жизни удовольствие, а вот концентрация на своей смертности, боязнь смерти в отсутствии реальной опасности для жизни - едва ли характеризует здорового человека.
4. Нередко приходится сталкиваться с удивлением верующих относительно неравнодушия атеиста к его вкладу в будущее человечества (во всех смыслах - от распоряжения относительно имущества, насчёт похорон и вплоть до борьбы за лучшее общество в далёком будущем). По мнению верующих, настоящий атеист должен следовать воззрениям Базарова (забывая, что это сатирический образ "нигилиста", изображённый верующим писателем) - "А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет... да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет".
Во-первых, совершенно непонятно, что, собственно, данном случае изменяет вера в загробный мир. Завещание пишет ныне живущий человек и оно не меняется для остающихся жить как бы ни сложилась его загробная судьба. Поэтому если я сейчас хочу разделить особым образом наследство, на моё желание никак не может оказать влияние моя смертность (или бессмертие). Пока человек живёт, он сохраняет свои социальные отношения, свои симпатии и антипатии (выражающиеся и в воле завещателя), с чего они должны куда-то улетучиваться при мысли о своей смерти - неясно.
То же касается и распоряжений по поводу своего тела: если кому-то не хочется, чтобы его хоронили по религиозному обряду, поскольку он считает религию злом, то это происходит не от того, что его мёртвому телу так будет приятнее, а потому, что он хочет внести и посмертный вклад в отношение к религии. Не увеличивать, скажем так, "опиум народа". Как к этому желанию ни относиться, ничего удивительного в нём нет. Аналогичным образом, выполнение воли умирающего часто рассматривается этим умирающим как уважение к себе и к памяти о себе. И любым людям, как атеистам, так и верующим, обычно не всё равно, как их будут вспоминать потомки, хотя бы некоторые (при этом, опять же, безразлично - считают они, что будут жить на небесах или нет, неравнодушны-то они к грядущей памяти о себе здесь и сейчас).
Когда человек думает о далёком будущем, где его не будет, или даже о настоящем, но о тех местах, где он никогда не бывал и не будет, он действительно думает об этом, оценивает это так, как будто он всё видит со стороны, сам присутствует и сопереживает. Более того, человеку свойственно быть сопричастным даже воображаемым сюжетам, "погружаться" в пространство зрительных образов или текста - как в случае фильмов и спектаклей (а также, например, чтения Библии).
По-своему, это удивительное явление, но достаточно естественное и не связанное с верой в действительное вечное существование (или во всеобъемлющее присутствие в пространстве и мире фантазий).
То, что человек перед смертью нередко становится более отстранённым от общества, погружённым в себя - верно, но сей феномен никак не связан с верой или неверием в загробный мир. Скорее, это проявление внутренних, психофизиологических процессов.
Касательно же вклада в процветание человечества - тут всё зависит от изначальной эгоистической или альтруистической установки субъекта. И вера/неверие в загробный мир тут не причём: есть эгоисты (верующие и неверующие в загробный мир), которым всё равно, как будет развиваться человечество, есть альтруисты (тоже верующие и неверующие), которым не всё равно и которые хотели бы поучаствовать в прогрессе.
Возможен вариант религиозного эгоизма, когда кто-то делает нечто для ближнего не ради самого ближнего, а чтобы попасть в рай и покомфортнее там устроиться, но такие воззрения, опять же, связаны не с верой/неверием собственно в загробный мир, а с верой в различие качества тамошней жизни.
Могут, конечно, сказать, что бессмертная душа желает наблюдать в будущем с небес грядущие плоды своего труда и радоваться, а атеисту остаётся только представлять возможные результаты своей социальной деятельности, но кто его знает, насколько желательным было бы для души такое созерцание.
Боюсь, что если бы наши предки, боровшиеся за лучшее будущее, оказались бессмертными, то созерцание "плодов" особой радости им не доставило бы. В данном случае, думаю, мечта о лучшем будущем сделает человека счастливым больше, нежели созерцание самого этого будущего.
С темой смерти в нашей культуре произошла странная и противоестественная история: её практически монополизировали христиане, причём совершенно произвольно.
Ни христианство, ни подавляющее большинство религий о смерти вообще ничего сказать не могут по той простой причине, что её наличие не признают в принципе.
Говорят "смерть", а имеют в виду всего лишь переход из одной формы жизни в другую. Говорят, что "Христос победил смерть", хотя сами же признают, что никто и до Христа не умирал, Христос лишь, согласно христианским верованиям, позволил некоторым душам (праведников) сменить загробное местопребывание на более комфортное. И всё!
Конечно, для христиан представляется очень важным, где именно будут находиться их бессмертные души, многим загробное существование только душ представляется неполноценным и они ждут телесного воскресения после Второго Пришествия, но вопрос о качестве загробной жизни к вопросу о собственно смерти никакого отношения не имеет.
C таким же успехом можно говорить о смерти про засыпание вечером и о воскресении из мёртвых - про утреннее пробуждение.
В некоторых древних религиях (скажем, в древнеегипетской) и некоторых сектах допускается идея смерти, уничтожения душ, но в общем, она сейчас непопулярна, поэтому сегодня о смерти и связанных с ней вопросах можно говорить лишь в атеистической парадигме.
Кроме того, у верующих существуют (во всяком случае, распространяются) разные вымыслы по поводу того, как должен неверующий ощущать возможность своей смерти и что отсюда для него проистекает.
Тема обширная, но вот несколько соображений
1. Для человека смерть естественна, отсюда и инстинкт самосохранения, страх смерти при угрозе жизни, который был бы бессмыслен при наличии вечной жизни. Как, впрочем, и любая грозящая жизни опасность не должна была бы вызывать страха: всё ведь в руках Божиих, смерти нет, чего же бояться? Христианские аскеты стремятся радостно принимать всё, ниспосланное Творцом, в т.ч. и смерть, но для этого им приходится изрядно стараться, а сама по себе человеческая (да и животная тоже) природа как-то не больно верит в загробную вечную жизнь и предпочитает по большей части (за исключением немногочисленных самоубийц) бороться за посюстороннюю, земную жизнь.
Поэтому атеист, может быть, и рад был бы принять существование вечной жизни как хотя бы более или менее вероятный сценарий, но если отрешиться от верований и отталкиваться от достоверных фактов - увы. Нет ни одного достоверного обоснования загробного существования, как и существования души, одни фантазии, поэтому логично сделать вывод, что мы всё же смертны, не всегда внезапно, но зато полностью и без остатка.
2. Из нашей смертности не вытекает ровно никаких следствий в плане морали или других характеристик в образе жизни.
Почему-то этот момент верующим очень часто непонятен. Им кажется, что человек, знающий, что смертен, должен творить какие-то безумства, непотребства, совершать преступления и т.п.
Из чего это следует - неясно.
Более или менее понятен только один момент: если некто твёрдо решил покончить жизнь самоубийством, то напоследок, в короткий интервал, пока не поймали, может решить "оттянуться". То есть потенциальный самоубийца знает, что может сотворить нечто и не получить по заслугам от общества (хотя куда уж большее возмездие на свете, нежели смертная казнь? Её не за всякое и особо тяжкое преступление дают там, где она узаконена. Фактически, здесь самоубийца сам себя наказывает, выступает собственным палачом).
Но это редкие крайности.
В огромном же большинстве ситуаций люди соблюдают правила общежития (безразлично в каких формах - в формах законов или "понятий") потому, что, во-первых, знают о санкциях, грозящих за нарушение правил и не желают им подвергаться, и (или), во-вторых, так воспитаны, что им неприятно нарушать правила, ибо они чувствуют угрызения совести (то есть санкции в виде общественного порицания интроецированы, встроены в голову индивида).
Что там думает человек о собственной смертности/бессмертии, кем он себя считает - бессмертной душой, частицей Будды или набором атомов - никак на данные мотивации в конкретной ситуации не влияет. Никому не нравится - ни верующему, ни атеисту - когда его ругают, бьют по голове, применяют к нему спецсредства и помещают в обезьянник, тем более - в колонию.
От сознания того, что лет эдак через 40 от человека, помещённого в колонию, ничего не останется, заключённому не легче. Впрочем, похоже, что ему не легче и от того, что через такое же время он воспарит в небеса: верующих у нас в тюрьмах теперь пруд пруди, но как-то особой радости и прилива энтузиазма в колониях и тюрьмах не замечается. В отличие от взрывов отчаяния с резанием вен.
Иногда встречается представление, что гражданин, знающий о своей смертности, может быть и окажется законопослушен, но в нём пробудится страшная бездуховность, он будет способен лишь к низшим видам удовольствий - "ешь, пей, веселись".
Откуда такие идеи возникают - непонятно. С чего бы смертному человеку не получать удовольствие от занятий наукой, не любить "высокую" художественную литературу или музыку? Как мысль о том, что меня не будет, пусть даже очень скоро, может повлиять на моё желание получать от чего-то удовольствие здесь и сейчас? скорее уж напротив, чем ближе конец, тем в большей степени человеку захотелось бы наслаждаться тем, к чему он был склонен. Другое дело, что большинство людей на земле действительно не особо требовательны к качеству удовольствий, но представления о смертности/бессмертии, как впрочем, и о существовании/несуществовании Бога тут не причём.
Итак: верит ли человек в наличие загробного мира или нет, на его образе жизни это никак не отражается.
Обычно тут примешивается идея о загробном воздаянии, в частности, об адских мучениях, она, на мой взгляд, особого влияния на человеческое поведение не оказывает даже у небольшого количества людей, кто в сии страшилки сколько-нибудь всерьёз верит (а реально работают стимуляторы социальных санкций в земном мире) но это, собственно, другой вопрос - не вопрос существования загробной жизни в принципе, а опять же, её качества.
3. Иногда говорят о том, что атеистов мучает "страх смерти". Мне кажется, что если некоторых людей он действительно терзает, то это, скорее, невротическое явление. Во всяком случае, обычный неверующий человек в отсутствии опасности для жизни о смерти попросту не думает и получает от жизни удовольствие, а вот концентрация на своей смертности, боязнь смерти в отсутствии реальной опасности для жизни - едва ли характеризует здорового человека.
4. Нередко приходится сталкиваться с удивлением верующих относительно неравнодушия атеиста к его вкладу в будущее человечества (во всех смыслах - от распоряжения относительно имущества, насчёт похорон и вплоть до борьбы за лучшее общество в далёком будущем). По мнению верующих, настоящий атеист должен следовать воззрениям Базарова (забывая, что это сатирический образ "нигилиста", изображённый верующим писателем) - "А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет... да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет".
Во-первых, совершенно непонятно, что, собственно, данном случае изменяет вера в загробный мир. Завещание пишет ныне живущий человек и оно не меняется для остающихся жить как бы ни сложилась его загробная судьба. Поэтому если я сейчас хочу разделить особым образом наследство, на моё желание никак не может оказать влияние моя смертность (или бессмертие). Пока человек живёт, он сохраняет свои социальные отношения, свои симпатии и антипатии (выражающиеся и в воле завещателя), с чего они должны куда-то улетучиваться при мысли о своей смерти - неясно.
То же касается и распоряжений по поводу своего тела: если кому-то не хочется, чтобы его хоронили по религиозному обряду, поскольку он считает религию злом, то это происходит не от того, что его мёртвому телу так будет приятнее, а потому, что он хочет внести и посмертный вклад в отношение к религии. Не увеличивать, скажем так, "опиум народа". Как к этому желанию ни относиться, ничего удивительного в нём нет. Аналогичным образом, выполнение воли умирающего часто рассматривается этим умирающим как уважение к себе и к памяти о себе. И любым людям, как атеистам, так и верующим, обычно не всё равно, как их будут вспоминать потомки, хотя бы некоторые (при этом, опять же, безразлично - считают они, что будут жить на небесах или нет, неравнодушны-то они к грядущей памяти о себе здесь и сейчас).
Когда человек думает о далёком будущем, где его не будет, или даже о настоящем, но о тех местах, где он никогда не бывал и не будет, он действительно думает об этом, оценивает это так, как будто он всё видит со стороны, сам присутствует и сопереживает. Более того, человеку свойственно быть сопричастным даже воображаемым сюжетам, "погружаться" в пространство зрительных образов или текста - как в случае фильмов и спектаклей (а также, например, чтения Библии).
По-своему, это удивительное явление, но достаточно естественное и не связанное с верой в действительное вечное существование (или во всеобъемлющее присутствие в пространстве и мире фантазий).
То, что человек перед смертью нередко становится более отстранённым от общества, погружённым в себя - верно, но сей феномен никак не связан с верой или неверием в загробный мир. Скорее, это проявление внутренних, психофизиологических процессов.
Касательно же вклада в процветание человечества - тут всё зависит от изначальной эгоистической или альтруистической установки субъекта. И вера/неверие в загробный мир тут не причём: есть эгоисты (верующие и неверующие в загробный мир), которым всё равно, как будет развиваться человечество, есть альтруисты (тоже верующие и неверующие), которым не всё равно и которые хотели бы поучаствовать в прогрессе.
Возможен вариант религиозного эгоизма, когда кто-то делает нечто для ближнего не ради самого ближнего, а чтобы попасть в рай и покомфортнее там устроиться, но такие воззрения, опять же, связаны не с верой/неверием собственно в загробный мир, а с верой в различие качества тамошней жизни.
Могут, конечно, сказать, что бессмертная душа желает наблюдать в будущем с небес грядущие плоды своего труда и радоваться, а атеисту остаётся только представлять возможные результаты своей социальной деятельности, но кто его знает, насколько желательным было бы для души такое созерцание.
Боюсь, что если бы наши предки, боровшиеся за лучшее будущее, оказались бессмертными, то созерцание "плодов" особой радости им не доставило бы. В данном случае, думаю, мечта о лучшем будущем сделает человека счастливым больше, нежели созерцание самого этого будущего.