Только сознание

Элиаде:
"Под конец он [Мардук] вернулся к Тиамат, рассек её череп и разъял труп на две части, "как раковину", одна половина стала небесным сводом, другая - землёй"...
"Сакральная природа суверена утверждалась множеством способов. Его называли "царем стран" (т.е. мира) или "четырех сторон света". Первоначально эти титулы предназначались богам. Точно как у богов, вокруг его головы сиял сверхъестественный свет. Еще до рождения боги предопределяли его верховность. Хотя признавалось земное происхождение царя, он рассматривался как "сын богов". Это двойное происхождение делало царя наилучшим посредником между богами и людьми. Царь представлял народ перед богами и брал на себя грехи своих подданных. Иногда он должен был принять смерть за их преступления; по этой причине у ассирийцев был "заместитель царя". В текстах говорилось, что царь живет в непосредственной связи с богами, в сказочных садах, где растет Древо Жизни и течет Живая Вода. (На самом деле это он и его свита съедали пищу, ежедневно подносимую статуям богов.)
Можно сказать, что царь разделял с богами их природу, но богом не становился. Он представлял бога, и на архаических стадиях культуры это подразумевало, что в каком-то смысле он был тем, что представлял. Благодаря этой своей двойной природе царь рассматривался, по крайней мере, метафорически, как творец жизни и плодородия. Однако он не был богом, еще одним членом пантеона (каким был египетский фараон)".
--------------------
Что в древних мифологиях чуждо современному человеку - отсутствие границ между живым и неживым, границ между людьми.
Древнее синкретическое сознание вообще всё представляло вперемешку, но, думается, вообразить оборотня сейчас гораздо проще, чем творение неба из плоти какого-то существа или онтологическое единство с царём или древним еврейским проповедником, в котором каждый человек спасается.
Звери живут среди нас и для кошатника представить, что он превращается в кота - раз плюнуть.
Но легко вообразить себя превращающимся в газовый шар или в Путина или Патриарха Кирилла сподручно только шизофренику или под веществами.
В том проблема традиционных религиозных культов, наиболее важные акты которых апеллируют к утраченным связям в сознании.
А вот колдовство, к примеру (которое также сохраняется в обществе и даже в священных текстах) воспринимается гораздо проще, тем более что и работа технических устройств для большинства - почти колдовство.
Христос непонятен, когда предлагает Собой искупить грехи (какие ещё "грехи", как это "искупить", почему "в Нём" - хотя для современников идея вполне тривиальная и проблема была тогда не "как может Христос?", а "Иисус ли - Христос?"), зато вполне понятен, когда по воде пешком ходит, воду в вино превращает или взлетает.
Супермен и большее делал.

Сейчас их часто противопоставляют.
Вера - искренняя, от души, живая; религия - фарисейская, формальная, мёртвая;
Вера - индивидуальная и свободная; религия - социальная и навязанная;
Вера - прогрессивный духовный поиск, мистика; религия - традиционное и бездуховное отсталое обрядоверие;
Вера - подлинная нравственность, сострадание, милосердие; религия - гнетущее морализаторство, ханжество, бездушие и жестокость;
Вера основана на глубоком чувстве и рассуждении; религия покоится на нерассуждающем подчинении авторитетам и фанатизме;
Вера - превыше классового, социально-иерархического разделения и политики, религия - сословная, классовая, политически ангажирована;
Вера - только я и Бог, без посредников, религия - в первую очередь, посредники, священная иерархия, народ, земля, культура, заслоняющие Бога;
И т.д.
Но:
Вера ведёт при жизни к психическому нездоровью, социальной маргинальности, а религия напротив, - способ сохранить психическое здоровье и социальную адаптацию, максимально обезвредив религиозные воззрения в своей голове, в том числе и прославлением истинно верующих после смерти. Чем выше их возносят на пьедестал, тем больше от себя отстраняют.

"Насколько помню, разговор о сексе начинался с вопроса, допустим ли секс до заключения брака. Если уж завершать на том, что секс хорош, нужно предупредить девушек о том, что 99% мужчин никогда не женятся на тех, с кем уже переспали. Оставшийся процент интереса для заключения брака не представляет". (elenalev, via ogreshin)
------------
Кстати, весьма эффективная, думаю, идея для религиозной пропаганды - запустить норму добрачной девственности просто как суеверие.
Мол, есть такая примета верная...
СтарикиПсихиатры бают: не свисти - денег не будет, не ложись в постель до брака - брака не будет.
С браком немало поверий связано, вполне возможно, и подействует.
Уж всяко больше, нежели скучные проповеди с амвона.

Одна из самых больших трудностей в понимании религии, на мой взгляд, - в том, что объективное наблюдение тут затруднено.
Нет недостатка в рассказах верующих о своей вере и даже о своей "жизни во Христе" со всякими интимными подробностями, проблема в достоверности рассказов.
Не то, чтобы верующий желал кого-то сознательно ввести в заблуждение, но таково уж свойство священного, что рядом с ним человек схематизирует сам себя. Хочется ему быть функцией священного.
Позитивной - в сторону праведности, или от противного - в сторону "великого грешника", это не важно, а вот императивность чувствуется в любом случае.
Верующий слишком хорошо знает, как он правильно должен жить и чувствовать и как чувствовать и жить неправильно, что и живописует (как первое, так и второе).
Взгляд "с христианской точки зрения" по сути, даёт только эту априорную форму - "христианскую точку зрения". Больше ничего.
Да и масштабность подавляет, человеческое теряется.
Ещё хуже обстоит дело с описанием верующих верующими - царствует шаблон, либо агиографический, либо демонистический.
А взгляд извне - ну тут сплошная статистика.
Кто сколько раз куда сходил и кто на вопрос-стимул дал предсказуемый ответ-реакцию.
Годится лишь для политтехнологов - "выводить людей на площадь".
Когда-нибудь научатся в мозги вживлять сканеры и считывать мыслеобразы, тогда религия станет гораздо понятнее.
До тех же пор наука о религии обречена быть чисто описательной, каталогом и схемой - такие-то верования бывают, такие-то ритуалы проводятся, такие-то чувства испытываются, такие-то сообщества возникают.
Однако интересна, конечно, не сама схема, а то, как она работает в мозгу этого вот конкретного существа.
Как ему устанавливают религиозный имплантант, каким образом имплантант сращивается с живой плотью, преодолевая естественную реакцию отторжения, как он начинает функционировать и постепенно пытается подчинить себе волю и разум индивида и каков финал, смог ли организм локализовать или полностью преодолеть религиозное воздействие или сделался его послушным орудием, питая религию своей жизнью.
На самом деле, подобный процесс не менее насыщен и красочен, нежели шекспировские трагедии, мы же пока можем за ним наблюдать лишь по очень косвенным данным.

по-моему, может быть интересным лишь для желающих освежить хрестоматийные философские учения, да некоторые столь же известные факты по истории религий.
Не знаю, каким ещё может быть стимул, что осилить 600 страниц этого скучнейшего текста, излагающего прописные истины, кроме разве что чисто академических (недаром автор пишет о себе, что "почти всю свою жизнь я был университетским профессором").
Хотя любопытные места есть, но не на уровне ответов, а скорее, постановки вопросов.
Например:
"В свое время я посетил Китай и Советский Союз, где имел возможность изучать религиозность людей и их веру в сверхъестественное... Обе страны находились под жестким тоталитарным контролем, все усилия власти были направлены на подавление веры и религиозной практики. Официальная марксистская идеология господствовала там в течение десятилетий, вся политика в области культуры и образования, пропаганда и государственный террор насаждали атеистическое мировоззрение. Однако, как это ни удивительно, в обеих странах религиозные и оккультные верования очень сильны. Несмотря на все попытки утвердить материалистическое атеистическое мировоззрение, оказалось очень трудным подавить искушение потусторонним. Я пришел к выводу, что религиозность в коммунистических странах столь же сильна или даже глубже, чем в западных капиталистических обществах. Причины этого, без сомнения, сложны: попытки подавить религию могут привести к противоположному эффекту, она может стать символом оппозиции тоталитарной системе. Искушение трансцендентным настолько глубоко, что оно способно противостоять любым преследованиям верующих.
В своих дальнейших размышлениях о природе этого искушения я пришел к выводу о том, что оно не обусловлено генетически; его нет у тех, кто придерживается светского мировоззрения, и неверующих, хотя они и составляют значительное меньшинство человечества. Все же, по-видимому, оно некоторым образом соответствует человеческой природе и может удовлетворять некоторые психобиологические нужды. Это искушение зависит также и от культурного контекста".
( Дальше )

стабильно высокие.
Так что социализм (в особенности, национализацию частной собственности) можно в стране устраивать хоть завтра: большинство населения поддержит, остальные поворчат и успокоятся.
Но основная проблема вовсе не в симпатии масс.
Если бы среди российских крестьян веков эдак 16-18 провели опрос, какое устройство им по нраву, то наверняка бы против боярского-дворянского землевладения высказалось процентов 90 тогдашнего населения России. За социальную справедливость и доброго царя.
И толку-то.
Настроения населения вторичны.
Как, впрочем, и настроения "элит", каждую из которых при наличии политической воли можно превратить в пыль.
Основной вопрос - вопрос о политической власти.

Вчера вечером видел, как дама, стоя на пересечении Гороховой и Малой Морской, крестилась на шпиль Адмиралтейства.
Правда, было темно и что там на шпиле, видно не было.

Поскольку мои комментарии здесь оказались скрытыми, вынесу сюда их содержание для памяти.
Проблема с книжным пиратством очень во многом следствие не клептомании российских юзеров, а нежелания работать с цифровым форматом издательств.
То ли из-за лени, то ли из-за патологической жадности.
Лукьяненко я могу понять: его электронные книжки без проблем можно купить по нормальным ценам за такую продукцию в магазинах цифровых книг. Если б мне нравилась подобного рода литература, наверное, я бы её там и покупал - за 55 руб. шт. Почему бы и нет. Пусть себе любимый автор съездит куда-нибудь и наберётся впечатлений.
Я допускаю, что для провинциального подростка или для студента и такая сумма за 1 книжку велика и если часть аудитории Лукьяненко составляют бедные (а наличие компьютера и интернета - это всё-таки не признак богатства сейчас), то странно попрекать эту часть читательской аудитории.
Хотя есть, наверное, те, кто не покупает эл. тексты из принципа.
Но меня лично волнует не Лукьяненко, которого, скорее всего, мне не судьба когда-нибудь прочитать и вообще не худ. литература.
В жанре нон-фикшн дела с электронными книгами состоят, судя по всему, похуже.
( Дальше )

"Единственная причина, по которой «правые прозападные либералы» могут люто ненавидеть «правого прозападного либерала» Путина — то, что он сумел сделать страну сильнее и независимее от этого самого Запада".
------------
Я б всё-таки не отождествлял страну и режим.
Режим - да, если сравнивать его с ельцинским - сильнее и независимее.
Со страной, по меньшей мере, сложнее.
Но как бы там ни было: сделал ли Ленин страну сильнее и независимее?
Если говорить в перспективе превращения СССР в сверхдержаву - то да, сделал.
Но в 17-18 году вряд ли так можно было сказать.
Сила и независимость страны далеко не всегда коррелируют с общим благом.
Из чего, разумеется, не следует, что слабость и зависимость с ним коррелируют.

"Привыкай думать, что смерть для нас – ничто: ведь всё и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если держаться правильного знания, что смерть для нас – ничто, то смертность жизни станет для нас отрадна: не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от неё отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда придёт, а потому, что она причинит страдания тем, что придёт; что и присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мёртвых, так как для одних она сама не существует, а другие для неё сами не существуют". (Эпикур)
----------
Именно, в не-жизни как раз ничего страшного нет, поскольку в ней нет страданий, а страх вызывают именно страдания, но отнюдь не их отсутствие.
Поэтому религия не преодолевает страх смерти - напротив, она его вселяет в людей и с помощью страха, угроз грядущего наказания, а также обещаний загробного блаженства ими манипулирует.
Не только, конечно, "страх создал богов", но во многом культивация страхов - культивация религиозности.
И "жажда бессмертия", по-моему, концепт религиозного происхождения, как и представление о бессмертных богах.
У человека есть, безусловно, инстинкт самосохранения, стремление избегать опасностей для жизни, бороться за свою жизнь, но выводить отсюда абстрактный страх смерти или столь же абстрактную жажду бессмертия было бы неоправданно.
Но и стремление к смерти - тоже продукт страха, только страха жизненных страданий.
В норме же о смерти не то, что не думают вообще, но мысль о смерти лишена особых аффектов (как и положено, когда мы имеем дело с абстракциями).
Впрочем, об этом Эпикур тоже пишет:
"Большинство людей то бегут смерти как величайшего из зол, то жаждут её как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не кажется злом".