Только сознание

Элиаде:
"Не менее значительными последствия открытия земледелия были для религиозной истории человечества. Одомашнивание растений привело к ситуации, которая прежде была невозможна. Его следствием был процесс творчества и пересмотра ценностей, который радикально изменил мир преднеолитического человека. Мы вскоре проанализируем эту "религиозную революцию", вызванную триумфом злаковой культуры...
Нам будут все время встречаться религиозные идеи, мифологии и сценарии ритуалов, связанные с "таинством" растительной жизни. Это так, потому что источником религиозного творчества служит не эмпирический феномен земледелия, а тайна рождения, смерти и возрождения, присутствующая в ритме вегетации. Кризисы, угрожающие урожаю (наводнения, засухи и т.д.), будут переводиться – чтобы их можно было понять, принять и подчинить своей воле – на язык мифологических драм. Эти мифологии и связанные с ними сценарии ритуалов будут тысячелетиями доминировать в цивилизациях Ближнего Востока. В числе важнейших из них – тема умирающего и воскресающего бога...
Земледельческие культуры вырабатывают то, что можно назвать космической религией, поскольку религиозная активность сосредоточена вокруг центрального таинства – периодического обновления мира. Как и человеческая жизнь, ритмы космоса объясняются на языке описания растительной жизни".
------------------
В советские времена объяснения религии посредством трудовой деятельности поднадоели, навязли в зубах.
Но не потому, что были неправильны. Альтернативы толком не было, не чем сравнивать. Слишком настойчиво опровергали буржуазное религиоведение.
А вот когда читаешь подобные пассажи, понимаешь, что, в сущности, всё было правильно: и сам Элиаде тут путается - то у него "религиозная революция" "вызвана триумфом злаковой культуры", то ничего подобного, источник религиозного творчества вовсе не она, а "тайна рождения, смерти и возрождения".
Религию изобретают вовсе не праздные жрецы, обманывающие народ.
Религия не возникает там и тогда, где и когда мошенник встречает дурака (откуда не следует, конечно, что религиозные мошенники не обманывают простаков).
( Дальше )

Ещё одна мысль, которая как-то нечасто понимается атеистами и антиклерикалами.
Если бы верующими и клириками становились только дураки, воры, мошенники, властолюбцы, безвольные мазохисты и пр. - это было бы вполне замечательно.
Тогда религия выполняла бы конструктивную функцию в обществе - сегрегации нездоровой его части. А церковь стала бы такой социальной резервацией, "отстойником": пусть эти ребята варятся в кругу себе подобных, считают себя лучше всех, но не заражают при этом здоровых. Стремление религиозных людей к самоизоляции пошло бы всем на пользу.
В реальности же проблема прямо противоположная, она состоит не в том, что в Церкви много "мошенников и дураков", а в том, что туда идут люди как раз, как говорится, "хорошие".
Например, действительно, а не в кавычках, совестливые. Болеющие за правду. Те, кто не согласен с данной социальной действительностью. Формирующаяся, "неиспорченная" молодёжь.
Те, кто мог бы поспособствовать изменению общества и в лучшую сторону.
Эти люди получают в религии иллюзорные цели, дезориентируются, иногда становятся религиозными фанатиками и тогда их социальное рвение приобретает зловещий характер, а если и нет, то либо изолируются и "спасаются" ("спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи"), либо растрачивают свой потенциал на "малые", частные дела, на благотворительность, на проповеди, ибо так их учит религия, консервативная сила, сохраняющая и поддерживающая устои.
Учит, скажем так, сублимировать социальную энергию безопасно для властей.
"Теология освобождения" - всё-таки девиация, а вот "социальная доктрина", что католицизма, что православия - правило.
Поэтому-то, и как мне думается, в первую очередь, коммунистам и стоило бы быть атеистами и антиклерикалами.
А атеистам и антиклерикалам - стоило бы обращать больше внимания не на злодеев-бармалеев, которые есть в церкви (помогая тем самым её очищению, странно, что критикам за это не говорят спасибо), а на тех нормальных людей, которые в силу разных обстоятельств стали верующими и даже клириками.
Потому что именно в них - и реальная сила, и реальная опасность религии для общества.

(по Гарадже):
"в критике религии определи­лись два подхода.
1. Один, тяготеющий к атеизму, от­вергает с позиций рационализма принятые религиоз­ные установления: не отвечающая критериям досто­верного знания вера в истинность того, что знать человеку не дано, отвергается как предрассудок, порож­дающий разного рода заблуждения...
2. В критике религии, кото­рая, — не приемля атеизм, — решает задачу оправда­ния правильно понятой веры, получили развитие, с одной стороны — критика религиозного традициона­лизма и обскурантизма с позиций свободомыслия и гуманизма, теологического либерализма, антиклерика­лизма, философского агностицизма, религиозного вольнодумства и реформаторства (Вольтер, Г.Э. Лессинг, Д. Юм, либеральная протестантская теология, младо­гегельянцы и др.), а с другой — критика религиозного догматизма, церковности и конформизма с позиций иррационализма и внецерковной мистики (романти­ки, А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор)".
------------
Всё-таки надо различать критику религии как таковой и критику (конкретных) религий.
( Дальше )

- по-моему, просто популярный пересказ Элиаде.
Ничего нового.
Непонятно с чего её называют "религиоведом" и "учёным", тем более, что даже формальных оснований к тому вроде бы нет.
Не думаю, что Элиаде нуждается в популяризаторах, по крайней мере, таких.

Мысли Лобделла об атеистах стоит рассмотреть отдельно.
"Мне кажется, многие так живо откликнулись на мою статью потому, что я не выступал в духе нового атеистического движения, с истинно евангелическим пылом раскрывающего людям глаза на глупость и порочность религии. Популярные авторы-атеисты — Кристофер Хитченс, Ричард Докинз и Сэм Харрис — отличные полемисты и блестящие писатели (особенно Хитченс). Но я не так уверен в своем неверии, как они. Для них неверие — своего рода религия; а мне такое отношение чуждо. У меня есть друзья — христиане, иудеи, мусульмане, в том числе интеллектуалы, и, глядя на них, я как-то не готов настаивать, что мне одному известна истина. Могу точно сказать лишь одно: это истинно для меня. Хотя иногда, чувствуя себя уверенно в своей новой позиции, я ловлю себя на том, что смотрю свысока на верующих, поклоняющихся тому, кого, как я теперь считаю, не существует".
"К воинствующим атеистам, которые порой не уступают фундаменталистам надменностью и нетерпимостью, мне присоединяться не хотелось".
По поводу отождествления многими (вовсе не только верующими) эмоциональности, страстности ("пыла") и религиозности, уже писано.
Предрассудки, со временем должно пройти, так же, как и приписывание атеистам всевозможных пороков.
Но Лобделл всё же акцентируется не на эмоциональности атеистов, а на их, как ему представляется, безапелляционности. Но кто может похвастаться, что ему известна истина!
Здесь, думаю, проблема в том, что Лобделл (и множество других) не учитывают несоразмерности высказываний верующих и атеистов.
( Дальше )

низкопробная клерикальная пропаганда против низкопробной антиклерикальной пропаганды.

Текст Харриса «Конец веры…» содержит 2 основные темы:
1) Критика религии, здесь Харрис по большей части выступает с атеистических позиций (основная часть книги)
2) Изложение собственных религиозных воззрений, представляющих нью-эйджевский микс (главным образом, последняя глава).
Однако связь религиозных убеждений Харриса с критикой прочих религий касается проблемы этики, поэтому косвенно его религиозная позиция присутствует во всём пространстве текста. В силу чего критика получается довольно специфической. Что, однако, не отменяет ценность критической аргументации, взятой самой по себе.
Основные положения:
1. Критика политкорректности, которую Харрис в контексте темы книги понимает как запрет на критику религии: «религиозные представления находятся просто за рамками рационального дискурса». Пожалуй, это самая сильная и бесспорная часть текста – Харрис пишет, что такого рода «толерантность» приводит только к свободе религиозного фанатизма и вытекающих из него разнообразных бедствий, к сохранению самых диких суеверий.
2. Критика религиозной веры. Веру, по Харрису, давно пора «сдать в архив». «Любая религия утверждает истины без доказательств. Хуже того: любая религия утверждает такие истины, для которых доказательств просто не существует». С точки зрения Харриса, претензии верующих на некую особую область, которая могла бы быть поставлена вне критики, несостоятельны и сами базируются на вере. В вере человечество не нуждается и её не надо ничем заменять, она просто должна быть преодолена, как прочие предрассудки древности.
3. Религия убивает. Основная часть текста Харриса посвящена доказательству связи религии и насилия. ( Дальше )
Книга Харриса, на мой взгляд, во многом непоследовательна и противоречива, и сам он, и его взгляды могут не вызывать большой симпатии.
Но текст Харриса, тем не менее, интересен даже своими заблуждениями, не говоря уже о многих верных его положениях, высказанных прямо и без эвфемизмов.

"Если Бога нет, то всё позволено" - красивая сказка.
В реальности если не всё, то многое позволено только в одном случае - когда нет органов правопорядка (полиции, милиции, рабочих дружин и пр.).
Вот если бы вдруг исчезли сейчас "силовики" (которых так у нас не любят) - вот тогда да, увидели бы все, что это такое, когда "всё позволено".
Конечно, постепенно возникли бы какие-то отряды самообороны (как после революции - красная гвардия), потому что люди не идиоты и понимают, что на свете важнее - Бог или правопорядок.
Но пока они возникли бы, пока вошли в силу, профессионализировались - население сполна почувствовало бы дыхание подлинной "свободы".
А Бог - о нём вспоминают, когда порядок установлен, когда экономика работает, жизнь более или менее отлажена. Тогда можно на досуге и о духовности поразмышлять.
И если уж верующие так беспокоятся о том, чтобы не было людям "всё позволено", то вот, заповедь новую даю:
"Бога нет, но есть полиция, полиция - это столп и утверждение нравственности на земле".

Ну-ка, ёлочка, зажгись!
Новый Год, воцерковись!

Атеизм - критика религии - может и должен базироваться на религиоведении, научном знании о религии (потому и сам атеизм, хоть и не является наукой, но именуется "научным").
Собственно, советская дисциплина "научный атеизм" и содержала в себе основы религиоведения (что можно увидеть в любым сов. учебнике по НА).
Однако религиоведение, как комплексное исследование религии, может нормально развиваться лишь в светском государстве, где созданы соответствующие научные институции, в которые вкладываются достаточные средства.
Кроме того, чтобы результаты исследований были доступны массам, необходима ещё и популяризаторская сеть (наподобие советского общества "Знание").
Сейчас же, если и выходят отдельные качественные религиоведческие работы, то они остаются, как правило, в узком кругу немногочисленных специалистов.
Соответственно, и качественный уровень атеизма в целом сильно снизился. То, что популяризируется в России - литература типа Докинза и Хитченса, биологические интерпретации религии - не то, чтобы ошибочно, но фрагментарно. Взгляд на религию как на систему, как на взаимосвязанный и развивающийся комплекс элементов (социальных, гносеологических, психологических, в историческом измерении), как правило, отсутствует.
И в массовом нерелигиозном сознании религия может трактоваться как продукт обмана, корыстного мошенничества хитрого клана жрецов, как заблуждение, глупость, аналог психического расстройства, как любая сильная эмоциональная привязанность к чему-либо, ценность, или как некий ментальный вирус, обусловленный, возможно, генетически. Вот, собственно, и весь современный диапазон ходячих атеистических идей, который можно наблюдать.
Атеизм в массовом сознании рассматривается психологически как некая горячая, страстная проповедь неприязни в отношении религии, а социальном - как субкультура, наподобие субкультуры очень набожных верующих или каких-нибудь меньшинств, борющихся за свои права.
Кроме того, постоянно смешиваются атеизм, антиклерикализм, религиозный индифферентизм ("неверие"), богоборчество, нигилизм.
В современной российской образовательной системе, с её последовательным развалом массовой средней школы и "уроками религии", освящающими этот развал, вряд ли возможны какие-то позитивные изменения, но в принципе, в социалистическом светском государстве в старших классах средней школы, я думаю, было бы полезно ввести дисциплину религиоведение, где бы в нейтрально-научном ключе изучалась религия как система в историческом развитии и многообразии форм, и история критики религии, история атеизма.
Тогда бы к совершеннолетию, ко времени разрешения принимать участие в культовых действиях, человек мог бы сделать осознанный выбор - быть ли ему верующим, и каким именно, или атеистом, или остаться религиозно-индифферентным неверующим.